Оценки быстрого роста кредитования в нашей стране довольно однотипны. Но так ли всё однозначно?
По состоянию на начало года уровень долговой нагрузки россиян по всем видам кредитов составил 11,7% и продолжил рост в первом квартале. Средний уровень выплат по необеспеченным кредитам достиг 9,8% от суммарных доходов, а по ипотеке — 1,9%. Есть случаи, когда люди платят по кредитам 50% от своих доходов и даже больше. При этом реальные доходы граждан снизились на 3,5%.
А есть ещё понятие предельной долговой нагрузки (ПДН), когда траты на платежи по кредитам существенно превышают средние выплаты. Так вот, некоторые банки продолжают выдавать (ориентируясь на свои критерии) необеспеченные кредиты даже тем, кто ежемесячно тратит на обязательства 80–90% своего дохода. Но это всё же единичные случаи. В среднем уровень предельной долговой нагрузки по стране — около 25%, он вырос с начала года более чем на процент. Есть регионы, где он превышает и 30%. При этом в ипотеке доля кредитов с ПДН свыше 80% составляет порядка 20%, а в сегменте потребительских кредитов — около 32%.
Отчасти «ужасное» впечатление от таких цифр может смягчить понимание того, что большая часть людей работает в теневой экономике, не декларируя свои доходы, а потому запредельный уровень ПДН — это не вполне корректный показатель. Известно, к тому же, что платежи по ипотеке дисциплинированные, процент дефолтов по ним минимален.
Кстати, рост ипотечных кредитов был подстёгнут самими властями, предложившими льготную ставку. Это поощрило не только заёмщиков, но и застройщиков, вызвав резкое увеличение цен на недвижимость. В апреле текущего года рост числа ипотечных кредитов в годовом исчислении составил более 25%, до этого в марте — 23%. Россияне задолжали банкам 10 трлн рублей по ипотечным кредитам — это примерно половина на сегодня объёма всех займов, выданных населению. Средний размер ипотечного кредита тоже вырос — почти на треть, составив 2,88 млн рублей.
Сергей Булкин/NEWS.ru
Что касается общей задолженности физлиц, то по итогам первого квартала 2021 года она составила примерно 21 трлн рублей при доле просроченных ссуд на стабильном уровне в 4,7% (но она растёт в абсолютном выражении). Когда банки перестают выдавать клиенту, превысившему ПДН, новые займы, он зачастую идёт в микрофинансовую организацию (МФО) и берёт деньги под сумасшедшие проценты, ещё глубже погружаясь в кредитную трясину. Следующий пункт — это ломбарды. Объявлениями об услугах МФО и ломбардов обклеена вся российская провинция, особенно её самые бедные регионы. И это, конечно, тревожный сигнал.
Однако мы помним, как нам долгое время рассказывали, что человек, взявший кредит, особенно ипотечный, — это опора социальной стабильности. Таким людям некогда бунтовать, им надо вкалывать, чтобы не просрочить очередной взнос. Такие граждане будут искать вторую и третью работу, чтобы побыстрее погасить кредит. Все эти факторы тоже ведь никуда не делись.
Центробанк давно предупреждает об угрозе кредитного «пузыря» (пугая ростом кредитования в 2021 году чуть ли не на 20% на фоне, как минимум, стагнации роста доходов населения) и говорит о надобности ограничить прежде всего рискованные кредиты. Однако пока банковское сообщество успешно сопротивлялось подобным попыткам. Впрочем, банки сами не заинтересованы в росте проблемных долгов.
В то же время, если сравнивать уровень закредитованности россиян с другими странами, то картина выглядит не столь однозначной, чтобы впадать в панику. Например, в США в этом году говорят о рекордном «за все времена» уровне закредитованности, включая период финансового кризиса 2008 года. Средний размер ипотечного кредита в США, кстати, составляет $208 тысяч (у нас, напомним, 2,88 млн рублей). При этом ипотечные долги в Америке, да и не только там, не вызывают особого беспокойства не только потому, что люди по ним, как правило, платят исправно, но они ещё двигают строительный рынок. А тот, развиваясь, создаёт массу смежных рабочих мест.
А вот такого же скачкообразного роста цен на недвижимость в США на этом фоне не происходит. Почему? Потому что рынок конкурентен и демонополизирован. У нас же не столько льготная ипотека вздувает цены на жильё, сколько коррупционная составляющая стройкомплекса (сращивание строительных компаний с региональным начальством) и монополизм. Впрочем, это отдельная история.
Интереснее другое. Доля кредитов домохозяйств в пропорции к ВВП составила в США в прошлом году примерно 80%. При этом наши 21 трлн рублей по сравнению с ВВП объёмом примерно 106 трлн рублей составляют долю меньше 20%. Для сравнения: в Китае соотношение долгов домохозяйств к ВВП достигло в прошлом году 62%, стремительно нарастая все последние годы. Например, в 2006 году их доля была лишь 10%.
Для развитых стран уровень закредитованности населения в 60% и более вполне обычен и не вызывает паники. Во всяком случае, нигде ещё схлопывание кредитных «пузырей», при наличии даже отдельных обострений (как в 2008 году), не привело к краху финансовой системы. Регуляторы пока справляются с этой проблемой.
Сравнительно низкая доля кредитных долгов домохозяйств по отношению к ВВП — это показатель развивающихся и бедных стран. В частности, наши цифры — чуть менее 20% к ВВП — примерно равны цифрам в Колумбии.
В последнее время отношение многих экономистов к долговой нагрузке населения меняется. Всё оказывается сложнее и не так однозначно — уже не воспринимается как «ужас, ужас, ужас». Ранее считалось, например, что высокий уровень закредитованности тесно связан с низким уровнем развития систем социального обеспечения. Мол, компенсируя их, люди берут кредиты. Такая точка зрения господствует и у нас. Отчасти это действительно так.
Сергей Лантюхов/NEWS.ru
Однако этой позиции противоречит, например, тот факт, что в странах Северной Европы с их наиболее развитой системой социального обеспечения уровень закредитованности — наивысший. При этом в европейских государствах с менее развитой «социалкой» уровень закредитованности существенно ниже. Скандинавы, чувствуя за спиной мощь «социального государства», готовы больше рисковать и брать кредиты. Тогда как в странах, где люди не очень сильно надеются на государство, в решающий момент срабатывает рефлекс ухода от риска. И это как раз наш случай, который говорит о том, что в случае дальнейшего ухудшения экономического положения граждане перестанут наращивать кредитные портфели и начнут, наоборот, ужиматься и сокращать потребление.
Кредиты традиционно берут люди более молодые, к старости тяга к такому риску ослабевает. И тут сказывается ещё один фактор: адресность социальной помощи. В странах, где она носит более точечный характер, а не размазывается по всем относительно бедным, даже молодое поколение ведёт себя более сдержанно по отношению к тому, чтобы набирать долги. Так происходит во Франции и Германии, где уровень закредитованности раза в два меньше, чем в Скандинавии.
До начала пандемии, внёсшей существенные перемены во все финансовые расклады, сумма долгов домохозяйств Дании, Нидерландов, Норвегии и Швеции достигала 200–250% от располагаемого дохода. При этом в скромнее живущих странах Восточной Европы она равнялась 60–70%. Наш нынешний показатель куда меньше восточноевропейского двухлетней давности.
Ещё один фактор, сопутствующий росту закредитованности, — усиление имущественного неравенства. Тоже наш случай. При этом известно, что рост социального и имущественного неравенства в долгосрочном плане замедляет темпы роста ВВП.
Однако в краткосрочном плане увеличение объёмов кредитов, выдаваемых населению, как раз приводит к росту ВВП. Это очевидно: стимулируется потребительский спрос, он, в свою очередь, подталкивает рост производства и строительства. С другой стороны, подсчитано, что повышение доли долгов домохозяйств на 1% к ВВП приводит к падению темпов роста ВВП на 0,1%. Но! Устойчивое негативное развитие такой обратной зависимости нарастает лишь после достижения уровня закредитованности домохозяйств в 70% к ВВП и выше. Нам до него ещё далеко. Тогда как при росте доли долгов населения умеренно выше 20% к валовому внутреннему продукту, считают многие экономисты, положительное воздействие на рост ВВП перевешивает сопутствующие негативные явления.
Поэтому в России, говоря объективно, рано бить в набат и искусственно ограничивать кредитование. Однако при этом следует обратить внимание на «частные» случаи: выдачу кредитов заёмщикам с превышением ПДН, монополизм и коррупцию на строительном рынке жилья, отсутствие эффективной системы адресной социальной помощи. Это сложная политика, она не предполагает простых и быстрых решений. У нас же привыкли действовать запретами и ограничениями.
Источник:
news.ru
